На днях стало известно, что Михаил Жванецкий ушел со сцены. Он не будет больше давать концертов и даже демонстративно ликвидировал то ИП, то есть индивидуального предпринимателя, который этой концертной деятельностью занимался. Сообщил об этом его бессменный директор Олег Сташкевич.
И я как-то с этой мыслью, что значила интонация Жванецкого, живу все эти последние дни. По-моему, принес он этой интонацией никак не меньше, чем Райкин своей, и я в свое время предложил Михал Михалычу сделать проект «Весь Жванецкий», чтоб он прочитал все свои произведения, в том числе и те, которые не читал прежде, которые читал именно Райкин с этой необыкновенной манерой, когда весь Советский Союз говорил – «Так сказал Райкин»: ну вот «В греческом зале, в греческом зале» или «Дифисит, вкус спицфисский». И у самого Жванецкого было в монологе, что «это сказал Райкин и не пытайся залезть и выцарапать свое жалкое имя на его пьедестале».
Все-таки мы тогда записали, было целых шестнадцать серий и я много раз убеждался, сколько значит эта авторская интонация. Ведь он был первым, который вышел и стал читать с листа, не наигрывая актерски, как это было у Райкина, но все-таки интонацией передавая.
Интонация эта, как мне представляется, такая устная одесская, но Жванецким сгущенная экстрактированная до монолога. Но в принципе, когда Михал Михалыч в добром настроении и он видит какую-то существенную проблему жизни, он ее так словесно и передает. Я много раз в этом убеждался. Ну вот, совершенно пустяковый пример.
Прилетел я в Одессу, как раз эти съемки «Весь Жванецкий», какие-то комментарии мы записывали. Меня почему-то встречал не только Олег Сташкевич в аэропорту, а Михал Михалыч был сам. Мы должны были завезти меня на минутку в гостиницу и дальше поехать вместе. В общем, мы едем, у Дюка поворачиваем на Приморский бульвар, ну и там лестница, как известно. Михал Михалыч сидит на переднем сидении автомобиля и я смотрю в его затылок. И вдруг он энергично поворачивается и почти кричит: «Парфенов, ты видел уже фуникулер, который вместо эскалатора, который был вместо фуникулера?».
То есть это возле лестницы, шел параллельно лестнице, кому было тяжко спускаться и подниматься, шел когда-то фуникулер дореволюционный. В советское время, для того чтобы это выглядело техническим прогрессом, был поставлен эскалатор, ну вроде бы, как московское метро. А потом, при нынешнем «втором капитализме», опять в моду пришло ретро, старая Одесса, поставили новодельный, конечно, но все-таки фуникулер. И вот это, как одно заменяли другое, потому что считалось более прогрессивным теперь старое, чем новое… Это и было то противоречие, которую этой интонацией Михал Михалыч и передавал. Пустячок, но такой дар, такое устройство, такая речь и такое превращение письменной речи для устного произнесения.
Я хотел рассказать о собственном опыте, случайно возникшем от этой Жванецкой интонации. Это было 11 лет назад, сейчас Михал Михалычу 86 лет и поэтому он решил, что не может больше давать концерты и выдерживать двухчасовые выступления. А тогда был 75-летний юбилей, он решил, что в зале Чайковского читать произведения будут его гости и как-то меня включил в список этих гостей. Я ему сказал, что меня не покажут по телеканалу «Россия», а он ответил, что никто не посмеет редактировать список моих гостей. В результате я там попал между Шойгу и Лавровым и, к моему изумлению, не просто выступил, а это даже включили в телеверсию.
Михал Михалыч, ваше здоровье. Будьте здоровы. Если вдруг кто не понял – это благодарность Михаилу Жванецкому за те 50 лет, которые он выступал со сцены как автор и исполнитель.