Страшная история, рассказанная священником.
Года два назад, … когда мы уже начали читать канон, в храм зашла незнакомая женщина лет тридцати пяти, хорошо одетая, с мальчиком-подростком. На вид я бы дал ему лет двенадцать. Хотя нынешние дети развиваются совершенно непредсказуемо, потому браться угадывать чей-то возраст — дело бесперспективное. еще я обратил внимание, что вошедший мальчик, вопреки юному возрасту, шел, словно он не подросток, а древний старик. едва передвигая и шаркая по полу ногами. Мама подвела сына к стене и усадила на лавочку. Он сел и, словно старичок, ручки положил на коленки и застыл. Мы продолжаем служить молебен. Подходит время читать обычное на молебнах Пресвятой Богородице место из Евангелия от Луки. Наши верующие — в основном это старушки — обступив меня полукругом, собираются слушать чтение из Евангелия. В этот момент я накрываю их епитрахилью и начинаю читать. Но, вспомнив о ребенке, делаю паузу и показываю знаками маме, чтобы она подвела мальчика ближе ко мне, под епитрахиль. Бабушки потеснились и пропустили его вперед. Читаю до этого уже множество раз слышанные всеми нами слова: «Во дни оны восставши же Мариам иде в горняя со тщанием во град Иудов: и вниде в дом Захариин, и целова Елисавет…» Все как обычно, только мальчик в это время, теряя сознание, медленно опускается на пол храма. Служба продолжается, мальчика оттаскивают в сторону и вновь усаживают на скамейку.
Потом мы сидим все на той же скамейке и разговариваем с его мамой. Теперь я смог рассмотреть ее внимательнее. В наших местах практически не встретить женщину с такими ухоженными руками и лицом.
— Батюшка, с мальчиком творится что-то страшное. Раньше это был жизнерадостный, веселый ребенок. гонял в футбол, бегал с друзьями на речку. А сейчас — посмотрите на него — это просто живой мертвец! От того, каким он был раньше, осталась только прежняя оболочка. Ребенок ничего не ест; если что-то проглотит, его тут же начинает выворачивать наружу. К кому мы только не обращались, даже в лучших московских клиниках врачи разводят руками. Никто не находит никакой патологии, и не знают, от чего его лечить. А еще его мучают сны, — она перешла на шепот, — к нему постоянно являются черти. Скоро у мальчика будет день рождения, так сегодня ночью главный из чертей взял его за руку, подвел к вырытой могиле и сказал: «Это мой тебе подарок ко дню твоего рождения. В этот день мы тебя закопаем». Теперь мой мальчик еще и спать боится. Батюшка, мы к вам приехали из Москвы. На вас только и надежда.
Думаю, ничего себе задачка. Почему именно ко мне? Что я ей, старец или подвижник?! Начинаю думать, куда бы им обратиться. Предложил один адрес, другой.
— Батюшка, у нас здесь дача поблизости. Потому, кроме вас, больше никого из священников мы не знаем. Да и ехать еще куда-то ему не по силам. Вы же видите, как он слаб.
— Скажите, как давно с ним все это случилось?
— Два месяца назад. На следующий день после крещения его маленькой племянницы. Вспомните, мы же у вас ее и крестили. Два месяца назад, вы с нами еще беседу проводили.
И я вспомнил этого мальчика. Вспомнил, как он постоянно раздражал меня во время крещения. Когда я предложил крестным «дунуть и плюнуть» на сатану, вместо этого он рассмеялся в голос. После чего я и решил, что больше подростков в качестве крестных допускать не буду. И раньше я старался этого не делать, но в тот раз меня упросили, и я согласился. За что потом себя корил.
Получается, вернувшись домой после крещения, мальчик и заболел. Почему? Только ли из-за того, что ребенок дурно вел себя во время таинства? Но он еще ребенок и не всегда контролирует собственные поступки. Должно быть что-то большее.
— Скажите, чем вы занимаетесь? Кем где-то работаете?
— Нет, я нигде не работаю и никогда не работала.
— Кто же вас кормит?
— Мужья. Я выбираю людей состоятельных, знакомлюсь и увожу их из семей.
Ее ответ поразил меня своей откровенностью или, правильнее сказать, цинизмом. Она говорила об этом так, словно все на свете только этим и занимаются. И даже не сразу нашелся, что ей сказать.
— А почему вы говорите о мужьях во множественном числе?
— Потому что их было несколько, и все они уже умерли.
— Простите, как, сами умерли?
— Разумеется, сами, скоропостижно, чаще ударом. Один вообще на глазах. Разговаривал со мной, потом вдруг упал на пол и умер. Я думала, шутит. Толкаю его, а он мертвый.
— Значит, сейчас вы опять одна. Сейчас-то вы на что живете?
— Сейчас я снова дружу с одним мужчиной.
— Тоже состоятельный и тоже семейный?
— Да, семейный. Как правило, такие люди одинокими не бывают. Приходится потрудиться.
— Вы знаете, мне кажется, вам не надо обращаться к врачам. Причина болезни вашего мальчика кроется в вас самой. Вам нужно покаяться и перестать жить так, как вы жили до сегодняшнего дня. Начинайте работать собственными руками. Боюсь, иначе вам не спасти вашего ребенка. Давайте договоримся. У вас есть два дня. В субботу вечером жду вас с сыном на исповедь, в воскресенье мальчик будет причащаться.
В субботу они приехали. Я обратил внимание на разительную перемену, произошедшую с подростком.
— Батюшка, я не знаю, что вы с ним сделали, но после посещения храма он стал принимать пищу и успел поправиться почти на два килограмма. Надеюсь, теперь его здоровью уже ничто не угрожает. Еще я думала над вашими словами и решила, что каяться я не буду и образ жизни не поменяю. Работать собственными руками — это не для меня.
В воскресный день в храм на службу они не пришли. Больше я никогда их не встречал.